Читаем без скачивания Ученик убийцы [издание 2010 г.] - Робин Хобб

— Наверное. Ты должен найти мне нового камердинера.

— Твоя жена сделает это для нас. Сейчас ты должен быть с ней. Она только что потеряла брата. Ты должен быть в ужасе оттого, что произошло. Попытайся обвинить скорее бастарда, чем Верити. Но не слишком усердствуй. А завтра, когда ты будешь таким же безутешным, как она, что ж, мы посмотрим, к чему ведет взаимное сочувствие.

— Она здоровенная, как корова, и бледная, как рыба.

— Но с горными землями у тебя будет хорошо защищенное Внутреннее королевство. Ты знаешь, что Прибрежные герцогства не встанут на твою сторону, а Фарроу и Тилт не выстоят одни между горами и Прибрежными герцогствами. Кроме того, ей нет никакой нужды жить дольше, чем до рождения первенца.

— Фитц Чивэл Видящий, — сказал Верити во сне.

Король Шрюд и Чейд играли в кости. Пейшенс спала и сквозь сон ощутила мое присутствие.

— Чивэл? — спросила она, не проснувшись. — Это ты?

— Нет, — сказал я. — Это никто. Совсем никто.

Она кивнула и снова заснула.

Когда мой взгляд опять сфокусировался, было темно и я был один. Мои челюсти дрожали, мой подбородок и грудь рубашки были мокрыми от слюны. Немота, казалось, уменьшалась. Я подумал, означает ли это, что яд не убьет меня. Я сомневался, что это имеет значение; у меня будет мало шансов сказать что-нибудь в свою защиту. Мои руки онемели. По крайней мере, больше они не болели. Мне страшно хотелось пить. Я подумал: умер ли уже Руриск? Он выпил гораздо больше вина, чем я, а Чейд говорил, что смола кекса действует быстро.

Как бы в ответ на мой вопрос вопль чистейшей боли вознесся к далекой луне. Вой, казалось, повис там и, поднимаясь, вытягивал за собой мое сердце. Хозяин Востроноса умер.

Я ринулся к нему, обернув вокруг него одеяло Дара.

Я знаю, я знаю.

И мы дрожали вместе, в то время как тот, кого он любил, уходил. Страшное одиночество опутало нас обоих.

Мальчик?

Мысль донеслась до меня еле слышно, но я был уверен, что это не бред. Лапа, и нос, и дверь приоткрылась. Он подошел ко мне, его нос рассказывал мне, как плохо от меня пахло. Дымом, и кровью, и потом страха. Подойдя, он лег подле меня и положил голову мне на спину. Вместе с прикосновением снова пришла связь. Теперь, когда не стало Руриска, она была сильнее.

Он покинул меня. Это больно.

Я знаю. Прошло много времени. Освободишь меня?

Старый пес поднял голову. Люди не могут страдать так, как собаки. Мы должны быть благодарны судьбе за это. Но из глубин своей боли он все-таки поднялся и вонзил сточенные зубы в мои путы. Я чувствовал, как они ослабевают, виток за витком, но у меня даже не было сил разорвать их. Востронос вывернул голову и принялся за них коренными зубами. Наконец веревки разошлись. Я вытянул руки вперед. От этого все стало болеть по-другому. Я все еще не ощущал рук, но смог повернуться и вытащить лицо из соломы. Востронос и я вместе вздохнули. Он положил голову мне на грудь, а я обнял его онемевшей рукой. Снова дрожь сотрясла меня. Мои мышцы сокращались так сильно, что яркие точки запрыгали перед глазами. Но это прошло, а я все еще дышал. Я снова открыл глаза. Свет ослепил меня, но я не знал, настоящий он или нет. Рядом со мной хвост Востроноса стучал по соломе. Баррич медленно опустился на колени подле нас. Он осторожно положил руку на спину пса. А когда мои глаза привыкли к свету его фонаря, я увидел, что лицо Баррича искажено от горя.

— Ты умираешь? — спросил он. Его голос был начисто лишен выражения. Так мог бы говорить камень.

— Не уверен, — попытался сказать я, но язык все еще работал плохо.

Баррич встал и ушел. Фонарь он взял с собой. Я лежал один в темноте.

Потом вернулся свет, и Баррич с ведром воды. Он поднял мою голову и плеснул немного воды мне в рот.

— Не глотай, — предупредил он, но я все равно не мог заставить работать эти мышцы.

Он промыл мой рот еще два раза, а потом чуть не утопил, пытаясь заставить еще немного выпить. Я отодвинул ведро одеревеневшей рукой.

— Нет, — выдавил я.

Через некоторое время в голове у меня, казалось, прояснилось. Я коснулся языком зубов и ощутил их.

— Я убил Коба, — сказал я ему.

— Я знаю. Они принесли его тело в конюшни. Никто не хотел мне ничего говорить.

— Откуда ты узнал, где я?

Он вздохнул:

— У меня просто было чувство.

— Ты слышал Востроноса.

— Да. Его вой.

— Я не это имел в виду.

Он долго молчал.

— Чувствовать что-то — еще не значит этим пользоваться.

Я не смог придумать ничего, чтобы ответить. Через некоторое время я сказал:

— Это Коб ударил тебя ножом на лестнице.

— Да? — Баррич задумался. — А я-то думал, почему собаки так мало лаяли. Они знали его. Только Кузнечик понял, что происходит.

Внезапно я ощутил сильную боль. Мои руки вернулись к жизни. Я прижал их к груди и стал баюкать. Востронос заскулил.

— Прекрати, — зашипел Баррич.

— Вот сейчас я ничего не могу сделать, — ответил я. — Все так болит, я разрываюсь на части.

Баррич молчал.

— Ты поможешь мне? — спросил я наконец.

— Не знаю, — сказал он тихо и потом почти с мольбой: — Фитц, что ты такое? Чем ты стал?

— Я то же, что и ты, — сказал я ему честно, — человек короля. Баррич, они собираются убить Верити. Если они это сделают, Регал станет королем.

— О чем ты говоришь?

— Если мы не уйдем отсюда, пока я не объясню, это случится. Помоги мне выбраться.

Казалось, ему потребовалось очень много времени, чтобы обдумать это. Но в конце концов он помог мне встать, и, держась за его рукав, я выбрался из конюшен и вышел в ночь.

Глава 23

СВАДЬБА

Искусство дипломатии — это везение, благодаря которому вы узнаете больше секретов противника, чем он ваших. Всегда действуй с позиции силы — таковы были принципы Шрюда. И Верити был верен им.

— Ты должен найти Августа. Он — единственная надежда Верити.

Мы сидели в предрассветных сумерках на склоне горы над дворцом. Мы не ушли далеко. Склон был крутым, а я слишком слабым, чтобы идти. Я начинал подозревать, что удар Регала пришелся как раз по сломанным Галеном ребрам. Каждый вздох пронзал меня болью. От яда Регала на меня снова и снова накатывали приступы дрожи, и мои ноги сгибались часто и непредсказуемо. Я не мог стоять без помощи Баррича, потому что ноги отказывались мне служить. Я не мог даже схватиться за ствол дерева и сохранять вертикальное положение: в руках не было силы. Вокруг нас в предрассветном лесу перекликались птицы, белки собирали запасы на зиму, стрекотали бесчисленные насекомые. Трудно было среди всей этой жизни думать о том, какая из неприятностей останется со мной навсегда. Неужели дни и силы моей юности уже потрачены и мне ничего не осталось, кроме дрожи и слабости? Я пытался не думать об этом, чтобы сосредоточиться на деле: на серьезных проблемах, стоящих перед Шестью Герцогствами. Я заставил себя успокоиться, как учил Чейд. Вокруг нас возвышались прекрасные огромные деревья, навевавшие покой даже на меня. Я понимал, почему Эйод не хотел рубить их. Иголки под ногами были мягкими, аромат удивительно приятным. Я хотел бы просто лечь и заснуть, как Востронос рядом со мной. Наши боли все еще были смешаны, но Востронос, по крайней мере, мог бежать от них в сон.